Четверг ворвался в жизнь своим неизменным сценарием. Ранний подъем. Глаза открываются в полумраке, упираясь в темный потолок – немой свидетель бессонниц и одиноких раздумий.
Механика выживания: умыться ледяной водой, пытаясь смыть тягучесть сна. Кофе. Черный, крепкий, обжигающий пустоту. Дым от сигарет вьется сизыми кольцами, пытаясь замаскировать отсутствие твоего дыхания рядом. Работа. Предсказуемый якорь в море тоски.
И первое, что пробивается сквозь эту утреннюю оцепенелость – ежедневный мысленный посыл, брошенный в бездну вселенной: «С добрым утром, душа моя! Самого светлого, самого прекрасного тебе дня!» Послание в никуда, но без него день не начать. Ничего не снилось. Или снилось? Наверняка. Но память – предатель. Не сохранила ни образа, ни ощущения. Лишь серую пелену забытья на месте возможного свидания.
Почти целый день. Сам с собой наедине. В стенах офиса, среди вереницы принтеров и стопок картриджей. Но не в тишине. Сегодня даже поставил музыкальный канал. Не для удовольствия. Не для мелодии. Для фона. Не громкого, навязчивого, заполняющего собой каждый уголок. Треки сменяли друг друга – пестрые, шумные, бессмысленные. Я даже не обращал внимания ни на слова песен, ни на голоса исполнителей. Просто шум. Цифровая стена против невыносимой тишины, против звенящей пустоты, что готова была поглотить с головой.
И вот в этом грохоте чужих голосов и ритмов пришло осознание. Яркое, как вспышка, горькое, как полынь. Я охарактеризовал свое состояние:
Раньше, до тебя, душа моя... Мне было комфортно с собой наедине. Я был цельным. Самодостаточным. Тишина – и внешняя, и внутренняя – была моим союзником. Я мог часами копаться в железе, погруженный в свои мысли или в полную, умиротворяющую тишину мыслей. Мне не нужно было ничье присутствие, даже виртуальное. Я был сам по себе. И это было естественно. Легко.
Сейчас же, после того, как мы не вместе (и да, эта надежда – «временно» – теплится где-то очень глубоко, как уголь под пеплом)... Я не могу быть наедине с собой. Все перевернулось. Тишина мыслей стала врагом. Абсолютным, беспощадным. Она открывает шлюзы для боли, для тоски, для бесконечного кружения вокруг нас, вокруг тебя. Поэтому я, едва проснувшись и придя в себя, начинаю звонить. Друзьям. Приятелям. Знакомым. Родственникам. По поводу и без - о погоде, о работе, о ерунде. Лишь бы… Лишь бы услышать чужой голос в трубке. Лишь бы заполнить паузу. Лишь бы немного ослабить натиск мыслей о тебе. Это стало болезнью. Навязчивой, изматывающей. Я что-то делаю руками, но постоянно на связи. Иначе… Иначе накатывает тоска. Та самая, свинцовая, парализующая. От которой руки опускаются, а ничего не хочется делать. Пустота сжимает горло.
А знаешь почему? Ответ кричит из самой глубины, жжет изнутри: Потому что Ты была моей Душой и осталась ею. Ты была тем светом, тем теплом, тем смыслом, что наполнял меня изнутри. Без тебя я стал бездушным. Пустой оболочкой. Иногда шумным и суетливым, иногда тихим и молчаливым футляром, скрывающим лютую, непроглядную пустоту. Бездна. Холодная, темная, бесконечная. Вот что осталось внутри, когда ты ушла. Вот почему тишина так страшна – она дает этой пустоте голос. Голос вечного "почему?", "как вернуть?", "где ты?".
Так и прошел мой очередной день. В суете звонков. В ненужной музыки. В механических движениях. В попытках убежать от самого себя, от тишины, от пустоты, что зовется теперь мной.
И вот вечер. Тишина все же настигает, когда звонки затихают, а музыка выключена. И вновь шепчу тебе, преодолевая эту пустоту:
«Спокойной ночи, моя Любимая Мари. Добрых, светлых тебе снов, где нет ни тревог, ни стен. Пусть вселенная, в которой так много пустоты, все же донесет эти слова до самого твоего сердца.»
Навеки,
Твой бездушный, что ищет свою Душу.
