Воскресенье началось не на рассвете, а в тумане бессонной ночи, перетекшей в утро. Ведь уснул я лишь под шестым часом, а проснулся – в десять. Не выспавшийся, не отдохнувший, а выдернутый из тяжелого, но слишком короткого забытья.
Голова – ватная. Сложно собраться с мыслями. Сложно прийти в себя, крепкий кофе не помогает. Тело разбито, каждое движение – через силу, как будто тащишь на себе груз вчерашних бессонных часов. За окном – погодка "так себе". Серое небо, сырой воздух – не лето, а осенняя подделка, созвучная внутреннему состоянию.
И все же, сквозь этот туман и ломоту, пробивается первая, самая важная мысль:
«С добрым утром, любовь моя. Пусть твой день, даже если небо над тобой тоже хмурится, будет наполнен внутренним светом! Ярким, позитивным, неподвластным никакой непогоде!»
Шлю тебе этот лучик надежды, зная, что твоя сила умеет превращать серость в радугу.
Вяло позавтракал. Еда – без вкуса, лишь необходимость. В мастерской ждут несколько принтеров, принесенных в будни. Надо заняться. Попытался посидеть за компьютером, добавить статьи на сайт. Но слова не клеятся. Мысли – вялые, непослушные, расплываются, как кляксы. Не задается. Значит, руки в дело. Принтеры. Железо. Механика. Она понятнее.
О, и да! Вспомнил, "расхламиться" - твое слово, душа моя! Ты всегда отлично умела избавляться от старья, освобождать пространство – и физическое, и душевное. Начал заниматься уборкой. Завалы старой техники. Пыльные корпуса, мертвые платы. Привести комнаты в порядок – значит попытаться выстроить порядок в мыслях. Пусть сегодня это дается с трудом. Пусть колено ноет тупым напоминанием о недавнем испуге. А потом... Потом голова. Не просто заболела – взорвалась. Резко, жестоко, практически невыносимо. За какие-то 15 минут тупая тяжесть превратилась в раскаленный гвоздь, вбитый в висок. Такого раньше не было. Ты ведь знаешь, родная, я старался никогда не пить таблетки зря. Терпел. Ждал, пока пройдет само. Пилюли – только в исключительных случаях, когда боль становилась нестерпимой. Сегодня – исключение. Хорошо, что в аптечке есть таблетки. Выпил сразу две. Отчаяние. Жажда хоть какого-то облегчения.
И – о чудо! Постепенно, медленно, но боль начала отступать. Как враг, снимающий осаду. Хорошо. Теперь можно что-то делать более осознанно. Не стискивая зубы от боли, не зажмуриваясь от каждого пульсирующего удара в висках. Погрузился в разбор старья. Методично. Плата за платой. Винтик за винтиком. Снял нужные запчасти – крохи жизни для будущих ремонтов. Остальное – на выброс. Немало: остовы 8 старых принтеров и 4-х ноутбуков. Горы мертвого пластика и металла. Позвал дворника. Он пришел, довольный. Ему – выгода: сдает на утилизацию, получает копеечку. Мне – помощь: он иногда помогает перетащить тяжести. Симбиоз. Маленькая справедливость в этом хаосе.
Весь день прошел в этом ритме: туманные мысли, движения рук среди пыли и железа, фантомная боль в колене, эхо адской головной боли, отступившей, но не забытой. И сквозь все это, как сквозь дымку, единственная неизменная, кристально ясная нить: мысли о тебе, моя Мари! Ты была маяком в этом сумрачном дне. Твои слова о "расхламлении" – руководством к действию. Твой образ – единственным источником тепла в промозглом воскресенье.
Так и не заметил, как наступила ночь. Сумерки слились с вечером, а вечер – с тьмой. День, начатый в тумане и боли, завершился тишиной и усталостью.
Сейчас допишу это... И лягу спать. С надеждой на милость забвения. И как всегда, перед тем как закрыть глаза, обращусь к тебе, моя душа, через бездну молчания:
«Крепкого, безмятежного сна тебе! Пусть твои сны будут легкими, как пушинка, и сладкими, как летняя ягода. Пусть ни одна тень тревоги не коснется твоего отдыха.»
Люблю тебя,
Твой Я, что пытается расчистить завалы – и в мастерской, и в своей душе.
