Что за воскресенье выдалось? Не день – сбитый ритм, сплошная дисгармония. Уснул поздно, под покровом глухой ночи, когда город выдохнул и затих.
Проснулся же внезапно, резко – в пятом часу утра. Сердце колотилось, как пойманная птица. Причина? Ты снилась, родная. Самое сердце ночи подарило мимолетное свидание в мире грез. Вышел на крыльцо, впиваясь взглядом в предрассветную мглу, затягиваясь сигаретой, пытаясь ухватить ускользающие нити сна. Досада! В памяти осталось только ощущение: мы были вместе. Тепло. Целостность. Покой. А детали – расплылись, как тени на рассвете. Осталась лишь щемящая пустота на месте чуда.
Лег снова. Включил телевизор – не для просмотра, а для фона, чтобы заглушить тиканье тоски. Нашел фильм, что досматривал днями. Досмотрел. Поставил следующий. А потом... Потом экран превратился в мерцающее пятно. Звук – в белый шум. Потому что мысли, как назойливые осы, жужжали только о тебе, душа моя. И в этот миг остро, до боли режущей, осознал парадокс: ты – не за тридевять земель. Физически – близко. Рукой подать. А эмоционально? Эмоционально – пропасть. Бездонная, холодная, непреодолимая. Эта мысль легла камнем на грудь. Печально. Глубоко, беспросветно печально.
Ум блуждал по лабиринтам прошлого. Вспоминал наши мечты. Общие, грандиозные, как соборы: о доме, о путешествиях, о море смеха и тепла. И личные. Мои – всегда о них. О наших общих детках. Я видел их так ясно! Не "твои трое и моя одна" – нет. Четверо наших и новые. Все. Без разделения. Сердце давно стерло границы, растворило "твое" и "мое" в одном большом "наше". Они стали плотью от плоти моей мечты о большой, шумной, счастливой семье с тобой. С этими мыслями, сладкими и горькими одновременно, словно засыпая на волне ностальгии, провалился обратно в сон.
Проснулся поздно – мир за окном был уже бодр и сер. Ближе к одиннадцати. Встал, как автомат. Ритуал: кофе, сигарета. Ни бодрости, ни вкуса – только механическое действие. Жидкая энергия едва согнала оцепенение. Сделал завтрак – яичницу-глазунью. Мою слабость. С жидким, солнечным желтком, трепещущим на вилке. Поел. И все это время, пока жарил, прокалывал желток – мозг лихорадочно копался в памяти: Что же ты снилась? Какая картинка, какой жест, какое слово? Эх... Пусто. Сон упорно не возвращался. Оставил лишь смутное эхо присутствия и щемящее чувство утраты даже этого призрачного свидания.
Техника? Офис? Нет желания. Слишком много движения, шума, реальности. Ушел в цифровые дебри – работа над сайтом. Монотонное кликанье, правка кода, заливка контента... Попытка заткнуть дыру в душе рутиной. Чтобы не слышать, как в ней воет ветер одиночества. Так и тянется день. Вязко. Тягуче.
Единственная милость – нет того нудного дождя. Но небо затянуто плотной, низкой пеленой. Пасмурно на улице. И в душе – особенно. Словно серый фильтр наложен на весь мир, заглушая краски, приглушая звуки. И сквозь эту вселенскую пасмурность, как сквозь толщу воды, пробивается одно ясное, неистребимое чувство: Люблю тебя, душа моя. Так же сильно. Так же безнадежно. Так же – как и раньше. Воскресенье не стало днем света. Оно стало днем серой акварели, где главным сюжетом является отсутствие. Твое отсутствие. И смысла.
