Открыл глаза. И первое, что родилось в еще затуманенном сознании, прежде чем осознал день недели, прежде чем почувствовал тяжесть тела – слова для тебя: «С добрым утром, моя прекрасная любовь, моя Мари! Пусть твой день будет соткан из чудесных мгновений, легким, как пушинка, и сияющим, как твоя улыбка!»
Послал это пожелание в беззвучный эфир, веря, что где-то оно коснется твоего сердца, как луч солнца касается листа.
Как ни странно, проснулся позже обычного. Небольшая отсрочка от привычной ранней пытки бодрствования. Но отсрочка – не избавление. Кофе в чашке – не согревающий эликсир, а горькое топливо. Сигарета – ритуал задымления реальности. И пока дым клубился в тихом утре, пришлось перекраивать планы. Жизнь внесла поправку: после обеда – поликлиника. Рентген. Очередная встреча с бездушной машиной, которая заглянет внутрь, но не увидит главного – той сильной тоски в груди, с которой я проснулся.
Тоски не по абстрактному, а по тебе, моя Мариша. По тому, чего нет. По той, кого нет рядом. По теплу твоего присутствия, по шуму твоего смеха в этом слишком тихом офисе, по «нам», что рассыпалось, как карточный домик. Она сжимала сердце, как холодный железный обруч. Как же яро хочется вернуться в прошлое! Не просто окунуться в него, а вломиться туда кулаками, сокрушая те ошибки, что я совершил по отношению к тебе! Каждую неверно сказанную фразу, каждый эгоистичный поступок, каждый момент, когда недослушал, недопонял, недодал тепла! Стереть. Переписать. Сделать иначе! Но… увы. Это лишь фантазии, сладкие и мучительные, как сон об источнике в пустыне. Мы не можем изменить прошлое. Этот приговор звучит в голове гулко, как удар гонга.
И тогда рождается вопрос, острый, как скальпель: «Как же исправить все в настоящем?» Как пробить эту стену молчания, льда, обид? Как достучаться? Как доказать, что урок выучен кровью души? Что если дашь шанс – в будущем таких ошибок не будет? Никогда. Это знание выжжено в самом нутре болью потери. Это не обещание – это клятва, высеченная на костях. Но как донести ее до тебя? Этот вопрос – как незаживающая рана, сочащаяся бессилием.
С такими мыслями и начался день. Тяжелыми, как свинцовые тучи. А дальше… как обычно. Рутина – единственный якорь в этом море тоски. Клиенты. Их принтеры – хрипящие, сломавшиеся. Картриджи – пустые, требующие чернильного дыхания. Поход в поликлинику – холодные коридоры, очередь, безликий рентген-аппарат, щелчок – и ты свободен, но не исцелен. Обратно. Снова клиенты. Работа. Винтики, платы, диагностические программы, запах тонера. До позднего вечера. Дела. Движения рук. Слова, сказанные механически.
И сквозь все это – постоянная тоска по тебе, Любовь моя. Она – не просто фон. Она – саундтрек. Глухой, ненавязчивый гул под звуком отверток и гудением техники. Мысли о тебе – душа моя – как навязчивый ритм этого саундтрека. Заглушить полностью – невозможно. Но приглушить действием – получается. Пока руки заняты, пока мозг решает конкретную задачу («почему не печатает?», «где обрыв цепи?»), боль отступает на шаг. Не исчезает. Лишь затихает, как волна, набежавшая на песок, чтобы снова вернуться в минуту тишины. Так и идет день: прилив дела – отлив тоски, прилив дела – отлив тоски…
Вечер. Поздний. Тело устало от дел. Душа – от борьбы. Спать. Благо, сон сейчас – не враг, а союзник. Он приходит почти мгновенно, как милосердное забвение, унося в свои чертоги, где, быть может, снова будешь Ты.
И перед тем, как погрузиться в эту милостивую тьму, шепчу в подушку, в пустоту, в надежде, что эхо долетит до твоих снов:
«Спокойной ночи, моя девочка. Пусть твои сны будут прекрасными садами! Пусть в них ты увидишь нас – счастливых, цельных, идущих рука об руку не в спешке, а в покое. Пусть во сне у нас с тобой все будет прекрасно, легко и светло, как в самых смелых наших мечтах. Пусть хотя бы там… хотя бы там мы найдем наш потерянный рай.»
Засыпаю. С твоим именем на устах. С вопросом «как исправить» в сердце. С тусклой, но упрямой надеждой на то, что будущее – это не приговор, а чистый лист, где еще можно написать слово «вместе».
Твой Всегда.
